Вторник, 10 октября 2023 16:41

Описание просветления Будды Гаутамы (Эдвин Арнольд - Свет Азии)



Он увидел при свете, недоступном нашим   человеческим   чувствам, ряд всех своих давно прошедших существований во всех мирах; погружаясь далее и далее в глубину времен, он узрел пятьсот пятьдесят отдельных   существований.   Как человек, достигший вершины горы, видит  весь пройденный им путь, извивающийся мимо пропастей и скал по густозаросшим лесам, по болотам, блистающим обманчивой зеленью, по холмам, на которые он взбирался, задыхаясь, по крутым склонам,   на которых скользила нога его,  мимо залитых солнцем равнин, водопадов, пещер и озер вплоть до той мрачной равнины, откуда начался его путь в небесную высь; так и Будда видел длинную лестницу человеческих жизней с первых ступеней, на которых существование является неизменным, до высших и самых высоких, на которых восседают десять великих добродетелей, облегчающих путь к небу.

Будда видел также, как новая жизнь пожинает то, что было посеяно старою, как течение ее начинается там, где кончается течение другой, она пользуется всеми приобретениями, отвечает за все потери предшествовавшей; он видел, что в каждой жизни  добро  порождает новое добро,   зло — новое зло, а смерть  подводит всему итоги, причем   счет достоинств и недостатков ведется самый точный, ни одно данное не забывается, все передается верно и правильно вновь зарождающейся жизни, наследующей все прошедшие мысли и поступки, все  плоды борьбы и победы, все черты и воспоминания предыдущих существований.
В среднюю стражу учитель наш достиг   Абхиджны — широкого прозрения  в области,   лежащие вне нашей сферы, в сферы, не имеющие названий, в бесчисленные системы миров и солнц, двигающихся с поразительною правильностью, мириады за мириадами, соединенных в группы, в каждой из которых светило является самостоятельным целым и в то же время частью целого. Одним из серебристых островов на сапфировом  море,   безбрежном, неизведанном, никогда не убывающем, — море,  вечно колеблемом волнами,   вздымающемся в беспокойном стремлении к переменам. Он увидел владык света, которые держат миры невидимыми узами, а сами покорно движутся вокруг более могущественных светил, источников более яркого света, переходя от звезды к звезде и бросая непрестанное   сияние   жизни   из   вечно   меняющихся центров  до   самых последних пределов  пространства.



Все это он видел в ясных образах, циклы и эпициклы — весь ряд кальп и махакальп —пределы времени, которого ни один человек не может охватить разумом, хотя бы он и мог счесть по каплям воды Ганга от его истоков до моря; все это неуловимо для слова: — каким образом совершается их возрастание и убывание; каким образом каждый из небесных путников свершает свое сияющее бытие и погружается в тьму небытия. Сакуала за сакуалой проницал он глубину и высоту, проносился по бесконечной лазури пространства и прозревал — за пределами всех форм, всех сфер, всякого источника движений всех светил—то незыблемое и безмолвнодействующее веление, согласно которому тьма должна развиваться в свет, смерть — в жизнь, пустота — в полноту, бесформенность — в форму, добро — в нечто лучшее, лучшее — в совершеннейшее; этому невысказываемому велению никто не противится, никто не прекословит, ибо оно сильнее самих богов, оно неизменно, невыразимо, первоверховно. Это — власть созидающая, разрушающая и воссоздающая, направляющая все и вся к добру или — что то же — к красоте, истине и пользе.

Таким образом, все существующее служит этой силе себе во благо и, противодействуя ей, совершает зло; и червь отсюда не изъят, и даже ястреб, принося окровавленную добычу своим птенцам, не совершает зла. Капля росы и звезда, как сестры, сияют, смешиваясь в о-щем ходе жизни, и человек, который живет, чтобы умереть, и умирает, чтобы жить лучше прежнего, если идет безупречным путем и серьезно желает не препятствовать, а помогать всем существам — великим и малым — претерпевать жизнь.

Все это увидел наш учитель в среднюю стражу.

А когда настала четвертая стража, он познал тайну страдания, совместно со злом, извращающим закон, подобно пару, не дающему разгораться огню кузнеца.

Ему открылась Дукха-Сатья, первая из четырех «Благородных Истин»; он познал, что страдание является тенью жизни, движущейся вслед за жизнью; его нельзя устранить, не устранив самой жизни со всею изменчивостью ее стадий — рождением, ростом, упадком, любовью, ненавистью, удовольствием, печалью, бытием и действием. Никто не может избегнуть ее грустных наслаждений и приятных печалей, если не имеет знания, показывающего их призрачность. Но тот, кто знает, что Авидья — Обольщение —пользуется этими призраками, как западней, перестает любить жизнь и заботится лишь о том, как от нее избавиться. Кругозор такого человека обширен: он видит, что Обольщение порождает Санкхару — порочные стремления, стремления порождают Энергию — Виднан, за которой следует Намарупа — внешняя Форма, имя и воплощение, производящее человека, живо чувствующего все ощущаемое, беззащитно отражающего в себе все призраки, мелькающие пред его сердцем; и таким образом возникает Ведана, жизненное Чувство, обманчивое в своих радостях, жестокое в своих скорбях, но радостное или скорбное, оно дает начало матери желаний — Тришне, этой жажде, заставляющей всех живущих пить все больше и больше тех соленых вод, по которым они носятся, упиваться удовольствиями честолюбия, богатства, чести, славы, владычества, победы, любви, роскошной пищи и одежды, красивого жилища, гордости своим происхождением, сластолюбия, борьбы за существование и грехов, то сладких, то горьких, порождаемых этою борьбою. Таким образом жажда жизни утоляется напитками, удваивающими жажду, но мудрый уничтожает в своей душе эту Тришну, не питает своих чувств обманчивыми призраками, твердо настраивает свою душу так, чтобы  она   ничего не искала,  не боролась, не стремилась ко злу; он кротко переносит зло, порожденное прошлым беззаконием, и подавляет   страсти   отказом   удовлетворения   до   полного уничтожения их: тогда-то, наконец, вся сумма прожитой жизни — карма — весь итог души, показывающей, какие поступки она свершала, какие мысли имела, все, что мы считаем собою, это наше «я», сотканное из нитей   бесконечного   времени на невидимой основе действий, получает во вселенной удел чистоты и безгрешности; ему становятся  излишни поиски нового тела, нового места, — не нужны заботы о новом образе бытия в новом существовании — заботы об облегчении грядущих испытаний. «Стезя пройдена» — и вот «карма» свободна от земных обманов; избавлена от всех вожделений (скандх) плоти; освобождена от уз — от Упадан — от вращения колеса; она бодрствует, она здорова, как человек, проснувшийся после тяжкого сна. Теперь она выше царей, счастливее богов! Болезненная падкость к существованию прекращается, и жизнь протекает без жизни в невыразимо спокойной, невыразимо блаженной, благословенной Нирване, бесчувственном, неподвижном покое — этом новом изменении, которое уже никогда не изменится!

Первые  лучи  утренней   зари   осветили   победу Будды!   На востоке зажглись первые  огни светлого дня, пробиваясь сквозь темные покровы ночи. Утренняя звезда блекла  на голубом небосклоне, а блестящие полосы розового цвета разгорались все ярче и ярче,   прорезая серые облака.  Окутанные тенью горы  увидели   великое   солнце   ранее,   чем   весь остальной мир, и украсили пурпуром свои вершины: цветы почувствовали теплое дыхание утра и развернули свои нежные лепестки. Кроткий свет прошел тихою стопой по   блестящей траве  и превратил слезы ночи   в сверкающие алмазы,   покрыл землю сиянием, окаймил золотом заходившие тучи, позолотил верхушки пальм,   которые прошептали ему радостное приветствие. И вот солнце устремило золотые лучи в просеки; превратило своим волшебным прикосновением реку в расплавленный рубин, отыскало в чаще робкие глаза антилопы и сказало ей: «День настал!», – коснулось маленьких птичек в гнездах, где они притаились, подвернув головки под крылышки, и шепнуло им: «Дети, хвалите дневной свет!».

И все птицы воспели (славословие: соловей — гимн, пестрый дрозд — приветствие утру, ангинга защебетала и полетела собирать мед прежде пчел; серая ворона закаркала, попугай закричал, зеленый кузнец застучал, голуби завели свой бесконечный разговор. Так волшебно было веяние этого великого рассвета, явившегося вместе с победой, что всюду, вблизи и вдали, во всех жилищах людей, распространился неведомый мир. Убийца спрятал свой нож; грабитель отдал назад добычу; меняла отсчитал деньги без обмана; все злые сердца стали добрыми, когда луч этого божественного рассвета коснулся земли. Цари, которые вели ожесточенную войну, заключили мир; больные весело встали с одра болезни; умирающие улыбнулись, как будто знали, что радостное утро распространилось от источника света, воссиявшего дальше самых восточных окраин земли. И на сердце печальной Ясодхары, сидевшей грустно возле постели царевича Сиддхартхи, снизошла внезапная радость, как будто любовь ее не омрачилась, как будто печаль ее должна окончиться счастьем. Весь мир почувствовал,   не   сознавая   тому   причины,   такую   же   радость: над сухими пустынями пронеслись веселые песни бесплотных духов, прозревающих появление Будды, и воздушные дэвы восклицали: «Свершилось! Свершилось!» И жрецы вместе с удивленным народом стояли и смотрели на волны золотистого света, разливавшегося в небесах, и говорили: «Что-то великое свершилось!» — Все жители лесов и кустарников проводили этот день в мире: пятнистый олень бесстрашно пасся рядом с тигрицей, кормившей своих детенышей; лань пила из озера рядом с хищным зверем; серые зайцы бегали под скалой орла, а он только чистил острый клюв о лениво опущенное крыло; змея развертывала на солнце свои блестящие кольца и прятала ядовитые зубы; балабан не трогал зяблика, строившего себе гнездо: изумрудная гальциона, зимородок, смотрели задумчиво на игравших рыб; щурка не ловила бабочек, хотя они порхали вокруг ее ветки, сияя пурпуром, лазурью и янтарем; дух нашего учителя почивал на людях, птицах и зверях, хотя сам он сидел под деревом Бодхи, прославленный победой, одержанной на благо всех, озаренных светом более ярким, чем свет солнца.

Наконец, он встал лучезарный, радостный, могучий и, возвысив голос, произнес во всеуслышание всех времен и миров:
«Многие обители жизни удерживали меня, непрестанно ищущего того, кто воздвиг эти темницы чувственности и скорби. Тяжела была моя неустанная борьба! Но ныне, о, строитель этих обителей, я знаю тебя! Никогда боле не удастся тебе вновь воздвигнуть эти приюты страданий, никогда не доведется тебе укрепить еще раз своды обмана, никогда не сможешь ты поставить новые столбы на ветхие устои! Разрушено твое жилище, и кровля его разметана! Обольщение воздвигло их! Невредимым выхожу я, обретая спасение».